2060.
Послушник Кирилл (Оптина Пустынь)
(29.10.2007 23:06)
0  
"МУХА-ЦОКОТУХА"
САТАНИНСКАЯ ЭНТОМОЛОГИЯ.
(Опыт исследования известного литературного произведения с необычной точки зрения).
Речь пойдёт о сказке К.Чуковского “Муха-Цокотуха”. Наверное, нет такого советского ребёнка, который не познакомился бы с этой сказкой. Причём знакомство было столь близкое, что несколько строк (обычно первые шесть-восемь) накрепко врезались в детскую память, как некая несмываемая печать. Что же начертано на этой печати? Настоящее исследование представляет попытку ответа на сей вопрос.
1. Анализ сказки начнём с того, что рассмотрим множество персонажей, структуру этого множества и изменение её в ходе развития сюжета.
Сюжет построен вокруг конфликта двух чётко разделённых сторон. С одной стороны – единственный персонаж: Паук. С другой – все остальные, назовём их: “собрание гостей”. Это “собрание гостей” разбивается на две группы. В первую включаются персонажи – одиночные особи. Их имена пишутся в тексте с большой буквы, и поэтому можно сказать, что эти персонажи имеют собственные имена. Вот первая группа персонажей:
1.Муха
2.Комар
3.Пчела
4.Бабочка
5.Кузнечик
6.Клоп
7.Муравей-с-Муравьихою
Итого семь персонажей в 1-ой группе.
Во вторую группу включаются персонажи – совокупности однородных существ. Названия этих персонажей имеют грамматическую форму множественного числа, но действуют они так же как единичные особи. Их имена – пишутся с маленькой буквы. Вот эта вторая группа:
1.тараканы
2.букашки
3.блошки
4.жуки
5.червяки
6.козявки
7.светляки
8.сороконожки
9.мотыльки
10.бабочки
Итого десять персонажей во 2-ой группе.
Итак, мы видим, что “собрание гостей” имеет семь, скажем так, “голов”, снабженных собственными именами; а остальных персонажей не больше и не меньше, а – ровно десять.
Теперь, для осмысления этой структуры, мы предлагаем несколько цитат:
…И другое знамение явилось на небе: вот большой красный дракон с семью головами и десятью рогами (…), великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною (Откр, 12: 3-9).
…И стал я на песке морском и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные (Откр,13:1).
…И я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами (Откр,17:3).
Вернемся опять к сказке Чуковского. Рассмотрим более подробно действия персонажей “семёрки” в ходе развития конфликта.
“Семёрка”, а вместе с ней и всё “собрание гостей”, имеет председателя – Муху. Её мы и интерпретируем, как “жену, сидящую на звере с семью головами и десятью рогами”. Кто из всего “собрания гостей”, из всей семёрки, терпит явный ущерб в конфликте? Это – Муха, единственный “пострадавший” персонаж. И вот, для сравнения, цитата, в которой говорится о звере, выходящем из моря:
…И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела (Откр, 13:3).
И действительно, Муха “как бы” получает смертельную рану, потому что вскоре уже весело пляшет с Комаром.
Далее. Сказка делится на три части. Первая – строки 1-28, вторая – строки 29-68, третья – строки с 69 и до конца. Как располагаются персонажи “семёрки” во второй части, в которой главным действующим персонажем является Паук? Располагаются они следующим образом: Муха – действующее лицо, Комар – ещё не появился. Остальные пятеро – “испугалися, разбежалися”. И вот, для сравнения, цитата:
Семь голов – суть семь царей, из которых пять – пали, один – есть, а другой – ещё не пришёл, и когда придёт – недолго ему быть (Откр, 17:10).
И ещё: “гости” собираются в первой части сказки, разбегаются во второй, и вновь собираются в третьей.
Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны …(Откр, 17:8).
Теперь посчитаем число строк второй части сказки, где главным действующим лицом является Паук. Это число – 40, число явно не случайное, напротив того: имеющее вполне определенное – сакральное – значение.
Число 40 встречается в Священном Писании во многих местах, и вот, например:
40 дней дождя Потопа (Быт, 7:12)
40 лет странствия Израиля в пустыни (Числ, 14:33)
40 дней поста и молитвы Моисея (Втор, 9:18)
40 ударов осуждённому по Закону (Втор, 25:3)
40 лет филистимского рабства перед рождением Самсона (Суд, 13:1)
40 лет поражения Египта (Иез, 29:11-13)
40 дней поста Иисуса в пустыни (Мф, 4:2)
1600 = 40 Х 40 стадий – символ меры Божия гнева на нераскаянных грешников в день Страшного Суда (Откр, 14:20).
Везде в указанных местах числом 40 измеряется срок наказания Божия за грех, или же – искупление такового наказания.
Ещё одно знаменательное число. От строки: “Слава, слава Комару – победителю!” и до конца стихотворения - ровно сорок две строки.
…И дана ему (имеется в виду – зверю, выходящему из моря) власть действовать сорок два месяца (Откр, 13:5).
Нужно отметить, что число строк есть внутренняя инварианта стихотворного произведения, то есть оно не зависит от типографского набора, но закладывается автором как элемент художественной формы. И даже если при издании будет изменена разбивка текста на строки, то, всё равно, оно угадывается по размеру стихотворения.
Итак, каково же общее число строк стихотворения К.Чуковского “Муха- Цокотуха”? Оказывается, ровно 128. И это число нетривиальное, а значит, можно говорить о его неслучайности. 12 – это 2 в 7-ой степени. Если число “2” интерпретировать как двойственность, разделение (например, можно вспомнить такие символы двойственности, как Инь и Янь, каббалистический Моген-Давид, масонские Солнце и Луна, языческий Двуликий Янус); и если число “7” интерпретировать как символ полноты нынешнего, временнОго века (в отличие от вечности, означаемой числом “8”), то тогда 2 в 7-ой степени, прочитывается так: “полное, совершенное разделение”, то есть – распад, смерть.
Обратившись к Апокалипсису, мы находим там следующие слова:
…И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон (Откр, 16:16).
“Он” – это и Дракон, и зверь, и лже-пророк зверя одновременно. “Их” – то есть, царей земных. Зачем же зверь собрал туда этих царей?
…чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя (Откр, 16:14).
Но нас интересует, что же означает слово “Армагеддон”? Вот толкование Святого Андрея Кесарийского (глава 51):
Армагеддон означает “рассечение” или “убийство”.
То есть, то же самое, что и число 128.
Здесь нужно сделать некоторые объяснения, относящиеся к методологии. В задачу нашего исследования входит только отчёт о замеченных фактах, так сказать, протокол наблюдения. Мы демонстрируем найденную закономерность на примерах простых сравнений типа: “здесь так, а там – вот эдак”. Эти сравнения мы снабжаем только теми примечаниями, какие необходимы для понимания, что же, собственно, сравнивается. А вот от толкования демонстрируемой закономерности мы стараемся воздерживаться, и – по трём причинам:
не дерзаем толковать Священное Писание.
опасаемся вникать в “глубины сатанинские”.
стремимся свести к минимуму субъективность.
Поэтому, сделать выводы из изложенного – предоставляется рассуждению читателя.
Итак, продолжим исследование “собрания гостей” К. Чуковского. Достоин особого внимания выбор насекомых для положительных персонажей сказки.
1. Муха, а вместе с нею тараканы, черви, сороконожки – животные скверные, нечистые и омерзительные.
По слову Св. Василия Великого: Муха есть животное, родящееся из навоза, беспокойное для людей и отвратительное, у которого и жизнь беспокойна и смерть мерзка (Св. Василий Великий, толкование на Исаию, 7:18, –
…Даст знак Господь мухе, которая при устье реки египетской, и пчеле, которая в земле Ассирийской ).
Здесь необходимо обратиться к контексту, чтобы понять, о какой именно мухе, и о какой пчеле идёт речь – см. Исаия, 7:18.
2. Комар, Клоп, а вместе с ними и блохи – это кровососущие паразиты. Хороши положительные герои Корнея Ивановича!
3. Пчела, как единичная особь, а не как улей, – это вовсе не источник мёда, это – жалящее насекомое.
4. Бабочка, а вместе с ней и прочие бабочки и мотыльки – садовые вредители.
5. Кузнечик. Кузнечик – это саранча. (О кузнечике особый разговор будет далее).
6. Муравей. Здесь, вроде бы, не к чему придраться: 100%-положительное насекомое, но вот ведь как ведёт себя персонаж, именуемый этим достойным названием –
“Муравей, Муравей не жалеет лаптей, с Муравьихою попрыгивает, и букашечкам подмигивает. Вы букашечки, вы милашечки, тара-тара-тара-тара-таракашечки!”
Что это, как не образ прелюбодейства?
Итак, вся “семёрка” и большинство прочих гостей имеют названия насекомых враждебных человеку. И это – положительные герои!
В то же время, врага представляет Паук – животное безвредное для человека и даже полезное, так как истребляет всякую нечисть, вроде “положительных” героев Чуковского. Каким бы грозным не был паук, например ядовитый каракурт, он никогда не нападает первым на человека, в отличие от мух (слепней, оводов), комаров, клопов, и так далее.
Замечание: выбор “энтомологических” имён для героев жёстко детерминирует имя “врага” – Паук, так как это единственный общеизвестный хищник в мире насекомых (хотя паук – не насекомое, а животное другого класса, паукообразных). В мире зверей, в мире птиц или рыб гораздо более широкий выбор хищников. Тем самым, “враг” вместе с именем паука принимает также и те специфические атрибуты, о которых мы будем говорить позже.
2. Теперь будем анализировать образы главных героев сказки по отдельности, и начнём с Мухи. Её мы интерпретировали, как “жену, сидящую на звере багряном”. В той же 17-ой главе Апокалипсиса она именуется также:
…великая блудница, сидящая на водах многих (Откр, 17:1),
…Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным (Откр, 17:5).
Оба эти определения, оказывается, вполне приложимы к Мухе: она “сидит на водах многих”, то есть – организует чаепитие; она – “мать блудницам”, – здесь вспомним поведение Муравья в финале сказки. А если мы соберём из разных мест Священного Писания всё, что говорится о Вавилоне, то интерпретация Мухи как “вавилонской блудницы” станет очень яркой и рельефной.
Здесь хотелось бы привести несколько строк из Притчей Соломоновых, из 9-й главы, с 13-го по 17-й стихи:
Женщина безумная и наглая скудна бывает хлебом, та, которая не ведает стыда, сидит на стуле у дверей своего дома на виду у всех, призывая мимоходящих, идущих прямо своим путем: “Кто есть из вас безумнейший, да уклонится ко мне, и лишенным разума повелеваю: приобщитесь в сладость хлебам потаенным, пейте сладкую воду воровства”.
Итак, являясь обладателем “самовара”, Муха “поит чаем” своих гостей, причём весьма изобильно. И вот, цитата для сравнения:
…жена (…) держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства её, и вином её блудодеяния упивались живущие на земле" (Откр, 17:2-4).
Обратим внимание, что в слове “самовар” отражено название той страсти, которая пышно процветает в “собрании гостей”. Это самость, то есть себялюбие в сочетании с гордостью, проявляющаяся в “якании” Мухи и Комара и, пожалуй, ярче всего себялюбие проявляется в том трусливом предательстве, каким “отблагодарили” Муху её гости.
Ты говорила в сердце твоём: я, и никто кроме меня …(Исаия, 47:10).
Далее. Угощениям, предлагаемым Мухой, автор даёт названия продуктов приятных и вполне благоприличных (чай, молоко, крендель и варение). Как же сравнивать их с угощением “великой блудницы”, называемым “мерзость и нечистота блудодейства”? Ну, о том, как ведёт себя Муравей после Мухиного угощения, уже было сказано – прелюбодейство. Теперь обратим внимание на крендели:
“А букашки по три чашки, с молоком и крендельком”.
Эти букашки получили по три кренделя. Вспомним, как выглядит хлебобулочное изделие, называемое крендель.
И, расположив их в одну кучку, мы получаем три кренделя, три шестёрки. Шестьсот шестьдесят шесть (Откр, 13:18).
Комментарии, как говорится, излишни. Вот такое угощение.
Далее, обратим внимание на эпитет, с которым Муха появляется на страницах сказки. Этот эпитет – “позолоченное брюхо”. Причём, он усилен восклицательным знаком вместо грамматически обоснованной запятой. И ещё:
“А сапожки не простые, в них застёжки золотые”.
В дар, очевидно, подносят то, что нравится одариваемому.
Кроме этого, Муха характеризуется как способная финансистка:
“Муха по полю пошла, Муха денежку нашла. Пошла Муха на базар и купила самовар”.
Первейшее действие Мухи по сюжету – овладение финансовой властью (“денежку нашла”), и приобретение самовара, то есть, того инструмента, посредством коего будет собрано “собрание гостей”.
Нужно иметь особое чутьё на деньги, чтобы найти их посреди поля. Найти где-нибудь на улице, например или на дворе – просто, но вот посреди поля – это как-то уж больно мудрено. Но здесь “поле” имеет иносказательное, приточное значение. Во всемирной традиции жанра притчи, как общеупотребительное, оно символизирует мiр, в смысле – вселенная. (Поле есть мiр, – по слову Самого Иисуса Христа, Мф,13:38). И при таком толковании получается:
“Великая блудница” (Муха), в “мiру” (в поле), находит средство для приобретения власти – финансы (денежка) – над народами (гостями). Способ получения этой власти – совращение людей, раз-жжение в душах их страсти самоугодия (угощение чаем из самовара).
Итак, основные характерные черты Мухи – златолюбие и торгашество. И вот для сравнения цитаты, содержащие описание Вавилонской блудницы:
…И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом… (Откр, 14:4).
…сколько славилась она и роскошествовала …(Откр, 18:7).
…И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто уже не покупает (Откр, 18:11).
…И купцы земные разбогатели от великой роскоши её (Откр, 18:3).
…с которыми ты трудилась, с которыми вела торговлю от юности твоей (Исаия, 47:15).
…торговавшие всем сим, обогатившиеся от неё… (Откр, 18:15).
Замечание: золото есть символ не только и не столько богатства, но – славы, и потому, в приточном прочтении, получается: “позолоченное брюхо” = прославленное плотоугодие.
И вот ещё обширное детальное сравнение второй части сказки с описанием падения Вавилона, собранным из различных Книг Библии:
…Я расставил сети для тебя, и ты пойман, Вавилон, не предвидя того; ты найден и схвачен, потому что восстал против Господа (Иер, 50:24), и далее:
Муха криком кричит – надрывается, дорогие гости, помогите!
Когда ты будешь вопить, спасёт ли тебя сборище твоё? – всех их унесёт ветер, развеет дуновение (Ис, 57:13)
И кормила я вас, и поила я вас
…роскошествовавшие с нею, драгоценностями которого обогатились все, имеющие корабли на море (Откр, 18 гл.)
В мой последний час
…опустел в один час (Откр, 18:19)
Но жуки-червяки испугалися
…стоя издали от страха мучений её (Откр, 18:10)
По углам, по щелям разбежалися
И цари земные и вельможи, и богатые и тысяченачальники и сильные, и всякий раб и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор (Откр, 6:15)
Тараканы под диваны, а козявочки под лавочки, а букашки под кровать – не желают воевать! И никто даже с места не сдвинется …
Трясётся земля и трепещет, ибо исполняются над Вавилоном намерения Господа сделать землю вавилонскую пустынею, без жителей. Перестали сражаться сильные вавилонские, сидят в укреплениях своих; истощилась сила их, сделались как женщины (Иер, 51:29-30)
Пропадай, погибай, Именинница!
Пусть же выступят наблюдатели небес и звездочёты и предвещатели по новолуниям, и спасут тебя от того, что должно приключиться тебе. Вот, они как солома, огонь сожёг их; не избавили души своей от пламени; не осталось угля, чтобы погреться, ни огня, чтобы посидеть перед ним. Такими стали для тебя те, с которыми ты трудилась, с которыми вела торговлю от юности твоей. Каждый побрёл в свою сторону; никто не спасает тебя (Ис, 47:13-15)
Муха криком кричит, надрывается
…От шума взятия Вавилона потрясётся земля, и вопль будет слышен между народами (Иер, 50:46)
Между повествованием о гибели Мухи, погибающей от зубов Паука, и повествованием о гибели Вавилона, который разоряют 10-ть рогов зверя, нет противоречия. В Апокалипсисе сказано так:
…И десять рогов, которые ты видел на звере, сии возненавидят блудницу, и разорят её, и обнажат, и плоть её съедят, и сожгут в огне; потому что Бог положил им на сердце исполнить волю его, исполнить одну волю (Откр, 17:16-17)
То есть, рога зверя становятся орудием промысла Божия, теми “зубами”, которые по Его Божественной Воле вонзаются в сердце Вавилона:
“Зубы острые в самое сердце вонзает”
С другой стороны, “собрание гостей” действительно возненавидело “хозяйку”, предательски бросив её на разорение и погибель, и отказавшись воевать за неё: “Не желают воевать”, – “Пропадай, погибай, Именинница!”.
Теперь рассмотрим предмет, имеющий очень большое значение для понимания сказки. Это имя главной героини, Мухи. Относительно его сделаем четыре замечания:
1. Одно из имён диавола есть “мушиный князь” или же “повелитель Мух”. Средневековой демонологии оно было хорошо известно, до нашего же времени отголоском дошло в литературных произведениях, например: “Фауст” Гёте, “Мухи” Ж.П.Сартра, или же “Повелитель Мух” Голдинга.
2. Муха величается “именинницей”. То, что не бросается в глаза с первого взгляда, становится заметным при более тщательном анализе, а именно – вопиющая несообразность такого эпитета.
Ну, во-первых, причина чаепития чисто случайна – “Муха денежку нашла”, в то время как именины суть событие, ясно определённое во времени, и от того – закономерное.
Во-вторых, сюжет завершается свадьбой, и, по логике вещей, уместно было бы закончить сказку традиционным многолетием жениху и невесте, однако же сказка заканчивается ещё одним упоминанием об именинах. В-третьих, именины – это религиозный праздник, а сказка написана когда? – в годы гонения на религию, причём “очень советским” автором. А в те годы цензура не выпустила бы в печать никаких именин, но потребовала бы заменить их, например, на “день рождения”. В-четвертых, упоминание об именинах вообще никак не привязано к сюжету или форме стиха (разве что, маловажная рифма в строках 52-54).
Итак, чем же обосновано троекратное упоминание об именинах, которым придаётся столь важное значение, что автор расположил эти упоминания в кульминационных пунктах каждой из трёх частей сказки? Это обоснование, отсутствующее в самой сказке, находится вне её. Чтобы продемонстрировать его, приведём для сравнения несколько цитат:
…И на челе её (то есть великой блудницы, сидящей на звере багряном) написано имя: тайна, Вавилон великий, Мать блудницам и мерзостям земным (Откр, 17:5).
…И сказали они: построим себе город и башню высотой до небес; и сделаем себе имя, прежде, нежели рассеемся по лицу земли (Быт, 11:4).
(Это из рассказа о вавилонском столпотворении).
3. Всем персонажам сказки приданы энтомологические имена, и только Муха имеет в полном смысле собственное имя – Цокотуха. Акцент на именинах порождает вопрос – а что же оно означает? Это – и не “говорящее” имя, и не аллитерация, и не характеристика. Именины есть день памяти небесного покровителя. Кто же “небесный покровитель” Мухи-Цокотухи? Увы, Корней Чуковский не сообщает нам секрета, тем самым как бы подтверждая (в соответствии со словом: “И на челе её написано имя: тайна…”) интерпретацию Мухи как “вавилонской блудницы”. Любители исследований этимологии необычных слов могут, если есть желание, поработать над этим ребусом.
4. Обратим внимание, на каких строках располагается имя "Муха". Это строки 1-я, ещё раз 1-я, потом последовательно 3, 4, 5, 15, 17, 21, 23, 31, 62, 65, 79, 100, 112 и 127-я строки. Если сложить эти числа, то получившаяся сумма приоткроет нам тайну чуковской Мухи, потому что в сумме эти номера составляют шестьсот шестьдесят шесть (Откр. 13:18)!
3. На этом закончим исследование образа Мухи и перейдём к Комару.
В “собрании гостей” Комар становится царём, заместив председателя, Муху. В отличие от председателя, царь Комар есть персонификация, лицо собрания, и потому он несёт атрибуты принадлежащие собранию в целом. Вследствие этого, интерпретация образа Комара есть продолжение интерпретации “собрания гостей” как апокалипсического зверя. Выражаясь словами советского поэта: “Мы говорим – Ленин, подразумеваем - партия, мы говорим – партия, подразумеваем – Ленин”.
Итак, Комар – это антихрист как историческое лицо. Вот первое появление Комара на страницах сказки:
“Вдруг откуда-то летит”.
В отличие от прочих персонажей сказки, о происхождении которых ничего не говорится, Комар появляется из некоего определённого места – “откуда-то”, но это место не рассекречивается. Откуда же появляется наш Комарик? В природе, личинки комара разводятся обычно в водоёмах, и потому, очень естественно указать для сравнения цитату:
…И увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами (Откр, 13:1).
Комар появляется с эпитетом – “маленький”, и этот эпитет употреблён дважды, как бы подчёркивая малость, то есть как бы “смирение” Комара при его первом появлении. Но вот какое интересное сравнение:
“Придёт же, всескверный, как тать, в таком образе, чтобы прельстить всех, придёт смиренный, кроткий, ненавистник – как скажет о себе – неправды”. Это “Слово на Пришествие Господне, на скончание мира и на пришествие антихристово” святого Ефрема Сирина.
Другой эпитет Комара – “лихой”. Что такое – лихой? Это злой, то есть, антоним традиционному эпитету положительного героя – добрый.
Вместо “доброго молодца” мы имеем “лихого Комара”.
Ну, и ещё один эпитет Комара – “молодой”, дан ему как противопоставление Пауку, названному “старичком”.
Далее. Вот какое ещё интересное замечание относительно Комара. Он, оказывается, всадник: “И ему на всём скаку голову срубает”. На каком же коне скачет наш Комарик? В сказке об этом ничего не сказано, но вот пророчество об антихристе:
…От Дана слышен храп коней его, от громкого ржания жеребцов его дрожит вся земля. И придут истребят землю и всё, что на ней (Иер, 8:16).
Дальнейшая характеристика Комара:
“И в руке его горит маленький фонарик”.
Тем самым, к Комару естественно приложимо наименование: “светоносный”, то есть, по латыни – Люцифер. И вот, для сравнения, две цитаты:
…И творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю перед людьми (Откр, 13:13).
Ещё одна цитата:
…Иуда, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда (в Гефсиманию) с фонарями и светильниками и оружием (Ин, 18:3).
Пояснение: Иуда Искариот, по толкованию Святых Отцов, есть предтеча и один из прообразов антихриста.
Дальше:
“Где убийца, где злодей, не боюсь его когтей!” – восклицает Комарик. Но мы сравниваем это со следующими строками Священного Писания:
…И даны были ему уста говорящие гордо и богохульно. И отверз он уста свои для хулы на Бога, чтобы хулить Имя Его, и жилище Его, и живущих на Небе (Откр, 13:5-6).
Дальше:
“Тут букашки и козявки выползают из-под лавки: “Слава, слава Комару победителю!” –
…И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним? И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком, и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в Книге Жизни у Агнца (Откр, 13:4-8).
Как уже было отмечено раньше, от слов “Слава, слава Комару…” и до конца стихотворения ровно 42 строки. Этот период царства Комара (царство “собрания гостей”) имеет длительность той же меры, что и царство апокалиптического зверя:
…И дана ему власть действовать сорок два месяца (Откр, 13:5).
С точки зрения структуры “собрания гостей”, Комар – один из “семёрки” личных персонажей, а в порядке появления в ходе действия, он – последний (считая всех личных персонажей, включая Паука), то есть – восьмой. По обычаю, предлагаем для сравнения цитату из Апокалипсиса:
…Зверь, который был, и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдёт в погибель (Откр. 17:8-11).
Кроме главных персонажей, ещё один, Кузнечик, привлекает внимание особенностями своих атрибутов. А именно:
“А Кузнечик, а Кузнечик, ну, совсем, как человечек, скок, скок, скок, скок…”.
Притом, что все персонажи, как это вообще бывает в сказках, антропоморфны (человекообразны), то совершенно непонятно, чем же Кузнечик особенно “ну совсем как человечек”? Не тем же, в конце концов, что он “скок, скок, скок, скок”, как лошадь? Поэтому логично объяснить образ Кузнечика, не выходя за рамки сказки, невозможно, но вот для сравнения цитата из Апокалипсиса, и судите сами:
…По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну (…), лица же её, как лица человеческие. Царём над собой имела она ангела бездны, имя ему по-еврейски Аваддон (Откр, 9:7-11).
Вот такой Кузнечик.
4. Теперь рассмотрим и проанализируем заключительную сцену свадьбы Комара и Мухи. Образ брака широко распространен и в сакральной, и в мифологической, и в сказочной литературе. В чём особенность настоящего случая? Здесь брак представлен в виде пляски, причём пляшут также и “молодожёны”. Всё это довольно-таки неприлично с христианской, да и вообще с традиционной точки зрения. К тому же и поведение гостей, а именно – Муравья, придаёт происходящему дополнительно непристойный оттенок: “Вы веселились, вы торжествовали, расхитители наследия Моего; прыгали от радости, как телица на траве, и ржали, как боевые кони” (Иер, 50:11).
Как изначально диавол дерзнул уподобиться Богу, так и антихрист будет стремиться уподобиться Христу. Поэтому, брак Комара и Мухи – то есть, антихриста и Вавилона, представляет собой кощунственное противоподобие небесного брака Агнца и святого Иерусалима, по слову Апокалипсиса:
Наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность Святых. И я, Иоанн, увидел Святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с Неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего (Откр, 19:7-8, 21:2).
Теперь рассмотрим, из каких звуков складывается звучание этой кощунственной, “противоподобной” свадьбы.
1.бой барабанов.
2.топот сапогов.
3.бессмысленные выкрики “тара-ра, тара-ра”.
4.а вот осмысленные реплики полностью отсутствуют, как у “жениха” и “невесты”, так и у всех прочих.
Цитата для сравнения:
…И голоса играющих на гуслях и поющих, и играющих на свирелях и трубящих трубами в тебе уже не слышно будет; (…) и свет светильника уже не появится в тебе, и голоса жениха и невесты не будет уже слышно в тебе (Откр, 18:22-23).
На свадьбе Комара и Мухи не играют мелодичные инструменты, вместо этого – барабаны, как на образцовом шаманском камлании. Свадьба, судя по всему, происходит ночью, и иллюминирующие её люциферический фонарик Комара и призрачные огни светляков – это совсем не тот “свет светильника”, о котором говорится в Апокалипсисе, скорее, это вот какой свет:
…Я вижу, как все люди устремляются в твои зевы, подобно мотылькам, летящим на огонь, чтобы погибнуть в нём (Бхагавад-Гита, 11:23).
Не правда ли, весьма подходящий образ для интерпретации “свадьбы” Комара и Мухи? – Речь в цитированном отрывке идёт о Кришне, который в православном понимании и есть образ самого сатаны.
Далее.
“Муху за руку берёт и к окошечку ведёт: “Я злодея зарубил, я тебя освободил, и теперь, душа-девица, на тебе хочу жениться”.
Комар за руку с Мухой в обрамлении окошечка предстают перед внешними зрителями как икона, причём, как икона говорящая:
…Он обольщает живущих на земле, говоря живущим на земле, чтобы они сделали образ зверя, который имеет рану от меча, и жив. И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил, и действовал… (Откр, 13:14-15).
(По-церковнославянски: “да проглаголет икона зверина”).
Здесь “живущие на земле” суть “букашки и козявки”, которые “выползают из-под лавки”. И ещё: “душа-девица” – “вложил дух в образ зверя”. Прямая речь Комара суть то, чтО именно “проглаголала икона зверина”, и это “что” есть декларация о победе и воцарении антихриста.
Слова Комара, адресованные казалось бы Мухе, на самом деле обращены к “букашкам”, потому что, во-первых, он произносит их демонстративно на виду, в окне. Во-вторых, он объясняет, что произошло, а Мухе это и без объяснений известно. В-третьих, вопреки свойственных характеру Комара самоуверенной напористости, он говорит пока только о своём желании, но ещё не о положительном намерении (например, оно могло быть выражено безапелляционно: “и теперь – я на тебе женюсь”). Этим показывается, что Комар как бы ищет свободного согласия на свой брак. И от кого же он ищет этого согласия? От Мухи ли? – Ведь она ничего не отвечает, а отвечают-то как раз – “букашки и козявки”. И как только они отвечают, их согласие тут же оказывается вполне достаточным для заключения брака. Поэтому можно утверждать, что Комар обращается к “букашкам” с целью убедить их дать свободное согласие на его брак с Мухой, каковой ими и даётся: “Слава, слава Комару победителю!” После чего тотчас же начинается свадьба.
…Образ зверя говорил и действовал так, чтоб убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя, и он сделал то, что всем положено, будет начертание на правую руку их, или на чело их (Откр, 13:14-15).
– Смысл же этого начертания как раз и состоит в изъявлении добровольного согласия на подчинение антихристу:
На печати же (то есть, на этом начертании) написано будет следующее: “Я твой есмь”. – “Да, ты мой еси”. – “Волею иду, а не насильно”. – “И я по воле твоей принимаю тебя, а не насильно” (Преп. Нил Мироточивый, “Посмертные вещания”, глава 33).
5. В заключение нашего исследования, проанализируем черты образа Паука, и его действия. На основании всех предыдущих замечаний, мы устанавливаем интерпретацию образа Паука, как кощунственное изображение Самого Господа Бога.
И вот конкретные детали:
“Вдруг какой-то старичок” – это “Ветхий днями” у прор. Даниила, 7-я гл., 9-й ст.
Дальше: “Паучок”. Паук – единственное животное, имеющее на своём теле знамение креста (имеется в виду паук-крестовик).
"Паучок" (точнее его имя) впервые появляется на тридцатой строке. А на семьдесят седьмой строке "вдруг" появившийся Комарик убивает его:
"И ему на всём скаку голову срубает!"
Сопоставим отмеченные два числа с двумя знаменательными числами, одно из которых прямо, а другое косвенно, содержатся в следующем отрывке из Евангелия:
Иисус, начиная Своё служение, был лет тридцати, и был, как думали, сын Иосифов, Илиев, Матфатов, …, Сифов, Адамов, Божий. (Лк. 3:23-38)
В этом родословии ровно семьдесят семь имён, начиная от имени "Иисус"(1) и заканчивая именем "Божий"(77), или наоборот, начиная от "Божий"(1) и заканчивая "Иисус"(77).
Дальше:
“Нашу Муху в уголок поволок”.
В какой уголок? –
…Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла. Всякий, кто упадёт на тот камень, разобьётся; а на кого он упадёт, того раздавит (Лк, 20:17-18).
Дальше:
“А злодей молчит, ухмыляется”.
Здесь обратим внимание, что у Паука – а ведь он один из главных персонажей – нет реплик в сказке. Более того, подчеркивается его молчание. Это вопиющее нарушение правил сказочного жанра. Главное действующее лицо, пусть даже и злодей, обязательно должно говорить. Но здесь молчание Паука приобретает глубокое значение при следующем сравнении:
…Тогда первосвященник стал посреди и спросил Иисуса: что Ты ничего не отвечаешь, что они против Тебя свидетельствуют? Но Он молчал и не отвечал ничего (Мк, 14:60-61).
И ещё:
…И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит Ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился (Мф, 27:12-14).
Продолжаем далее:
“Не боюсь его когтей”.
У паука нет когтей – паук ловит добычу клейкой сетью, поэтому логичнее, притом, с сохранением рифмы и размера стиха, было бы сказать – “не боюсь его сетей”. Когти есть образ скорее из мира зверей, а не из мира насекомых. Но вот цитата для сравнения. В ней речь идёт о серпе, который и открывает загадку “когтей Паука”:
…И взглянул я, и вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому; на голове его золотой венец, и в руке его острый серп. И вышел другой Ангел из храма, и воскликнул громким голосом к сидящему на облаке: пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела. И поверг сидящий на облаке серп свой на землю, и земля была пожата.
– И далее:
…И поверг Ангел серп свой на землю; и обрезал виноград на земле, и бросил великое точило гнева Божия (Откр, 14:14-19).
Далее: основное деяние Паука в сказке – это убийство Мухи. И вот, автор придал сей трагической сцене следующие черты:
совершается акт насилия.
мучение живой и находящейся в сознании жертвы представляется в виде длительного процесса.
применяется острое режущее орудие.
насильник действует хладнокровно, наслаждаясь мучениями жертвы.
вампиризм: пьётся кровь закалаемой, но ещё живой жертвы.
Всё это черты ритуального сатанинского убийства. Фраза: “И кровь у неё выпивает” находится точно в середине текста, на 64-й строке. То есть, эта жуткая сцена есть центр сказки. Точно так же, питьё крови закланной во имя сатаны жертвы является центром “чёрной мессы”. Хотя у Корнея Чуковского не видно, точнее говоря, не видно в данном отрывке, конкретного посвящения сатане, но сама жестокость сцены – поистине сатанинская. Обычно, в традиционной сказке, герой выручает героиню до того, как злодей приступит к исполнению своих мрачных замыслов, потому что правила сказочного жанра ориентированы на защиту добра и на ограничение зла, и, конечно же, ни в какой нормальной сказке не может быть вампиризма. Почему? Не вдаваясь в глубины сатанинские, приведём несколько цитат для сравнительной оценки рассматриваемой сцены:
Угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите (Деян, 15:28-29).
– Кровь, надо знать, совсем особый сок (Гёте, “Фауст”).
…Барон стал падать навзничь, алая кровь брызнула у него из груди... Коровьев подставил чашу под бьющую струю и передал наполнившуюся чашу Воланду (…). – “Я пью ваше здоровье, господа”, - негромко сказал Воланд и, подняв чашу, прикоснулся к ней губами (М.Булгаков, “Мастер и Маргарита”, описание бала у сатаны, то есть “чёрной мессы”).
Инкриминируя Пауку – и в его образе Самому Богу – ритуальное убийство, автор сказки поступает подобно древним иудейским старейшинам, обвинявшим Господа Иисуса Христа и в подстрекательстве к мятежу, и в колдовстве, и в богохульстве. Но и здесь, как и тогда, обвинения рассыпаются из-за наличия внутренних противоречий. И вот, относительно Паука, эти противоречия суть следующие:
Во-первых, слово “выпивает” означает действие, близкое к завершению, а, стало быть, уже вся кровь у Мухи выпита, и теперь досасываются последние капли. Очевидно, что при этом Муха должна уже лежать бездыханным неподвижным трупом, но нет, - она вовсю “криком кричит, надрывается”, а тотчас по освобождении - бодро идёт за руку с Комаром к окошку, и потом идёт танцевать! Уж автор вставил бы упоминание хоть о каком-нибудь чудесном исцелении, оживлении, например, посредством живой воды, но - ничего подобного в чуковской сказке нет и в помине.
Во-вторых, пауки не питаются кровью жертвы, как это утверждается в сказке. Наоборот, мухи, комары, клопы, блохи - вот настоящие кровососы. А реальный паук питается совершенно по-другому. Он впрыскивает свой желудочный сок под хитиновый покров пойма
|
